"Под стенами Собора"

[Сеш]

Заявка №25 (вне фестовое исполнение)

Название: Под стенами Собора
Автор:  Сеш
Бета:  Моль белая
Жанры: ангст, романс, приключения
Пейринг: J2
Рейтинг: один поцелуй)
Размер: чуть больше 12 тыс.слов
Саммари: по мотивам «Горбуна из Нотр-Дама», Джаред звонарь и горбун, Дженсен жонглёр.
Примечания: арт к фику от  ДавыдоФФ

текст в комментариях...

Comments

[Сеш]

Эта история началась семнадцать лет назад, холодной зимой, когда снега было больше, чем еды, и голодающий город жался к обледенелым стенам Собора в поисках тепла и защиты. Люди звали бога и просили его о милости, но каменные лики святых были так же молчаливы, как и искаженные насмешкой морды горгулий.

Одной тёмной ночью, когда даже городская стража не рисковала лишний раз высунуть носы за двери своих казарм, к Собору прокралась закутанная в широкую мантию фигура. Тени привычно скрывали её черты, и вряд ли кто-то смог бы узнать в тёмном силуэте знахарку Магду и уж тем более не каждый разглядел бы за миловидным лицом городской простушки знаменитую на всю округу, но никому толком не знакомую ведьму Мэг. Две сущности, разделённые светом и тьмой, две жизни в одном теле. Всего лишь одна из загадок этого города.

В руках ведьмы был маленький свёрток, который она крепко прижимала к груди. Из-под плотной ткани доносилось тихое сопение, словно мурлыкал маленький котёнок.
- Тсс, малыш, потерпи, скоро тебе уже не будет страшен этот холод, - приговаривала Мэг, торопливо подходя к ступеням Собора.
Уложив свою ношу на припорошенные снегом камни, ведьма подняла голову к небу – полная луна не скрывала свой лик за облаками и ночь была идеальной для колдовства, едва ли боги и демоны могли не услышать сегодня её просьбу.
Давнее колдовство, неизменно, из года в год возвращающее ей молодость и потерянные годы, так же неизменно требовало и ответной жертвы – чужой жизни, отданной равнодушным ликам извечного Собора, жизни, которой суждено было превратиться в камень и украсить высокие стены ещё одним каменным изваянием.
По мнению ведьмы, это было не самой высокой ценой за вечную жизнь.
Проданный родителями за краюху хлеба, ребёнок и так был обречён на смерть.
Так какая разница, будет ли его смерть слепой случайностью или послужит высшей цели?
Улыбнувшись своим мыслям, Мэг достала из-за пазухи острый ножик. Удар - и горгулий станет на одну больше. Один удар и она снова станет молода и прекрасна. Магия заструилась по лезвию. Ребёнок пронзительно запищал, суча ножками под тканью, словно пытаясь выбраться из удушливого плена, словно чувствовал, как жизнь по капле покидает его тело.
- Тихо-тихо, ещё чуть-чуть, - пробормотала ведьма, занося нож и глядя, как свёрток охватывает зеленоватое свечение. – Твои годы мне, твоя красота мне, твоё счастье мне, твоя жизнь… моя!
- Эй, ты что там делаешь? – нарушил вязь заклинания чей-то грубый окрик, и на площадь перед Собором выступил стражник с факелом в руках.
Испугавшись, ведьма подхватила свёрток и бросилась прочь. Нож, звеня, полетел на камни, но она даже не обернулась.
Магия ночи уже была потеряна, и ей оставалось только бежать, чтобы переждать месяц и снова вернуться в следующее полнолуние. Но не получившие своей жертвы демоны отвернулись от женщины. Споткнувшись, она покатилась вниз по ступеням, на которые едва успела взбежать. Ребёнок выпал из её рук и лишь по счастливой случайности приземлился в мягкий сугроб, а не на камни мостовой или лестничные ступени.
- Чёрт, опять в мою смену, - проворчал стражник, подходя ближе и наклоняясь за свёртком. – Ну, что она украсть успела?
Но едва он откинул ткань с лица младенца, как тотчас испуганно отпрянул:
- О, Господи…
Ребёнок был так уродлив, что его едва ли можно было назвать человеком.
- Демон! Исчадие Ада, - перекрестившись, забормотал мужчина. – Изыди!
Но ребёнок и не думал исчезать, он жалобно хныкал и смотрел на своего нежданного спасителя любопытными карими глазами.
- В колодец тебя и все дела, - решил стражник и, поежившись, поднял его со снега.
- Ребёнка в колодец? – ужаснулся вышедший на шум священник. – В своём ли ты уме, стороживый?
- Демон это, не ребёнок! Вон и старуха с ним была странная, жаль убилась, а то хоть с неё спросили бы, откуда чудище такое.
- Не тебе решать, кто он. Всякий, нашедший пристанище у стен Собора, неприкосновенен.
- Посмотри на него, старик! Разве такое должно жить?
- Бог решит, жить ли ему. Время покажет его волю. Отдай ребёнка мне.
- Забирай, но лучше бы в колодец. Не дело это… ох, не дело.
- Иди стороживый. Я похороню её и позабочусь о ребёнке.
- Как хочешь. Вряд ли там, где она его украла, кто-то захочет это назад.
Ушел стражник, а священник унёс ребёнка в Собор, под защиту каменных стен, едва не лишивших младенца жизни, а теперь ставших его единственным пристанищем.
Всякая жизнь в стенах Собора неприкосновенна.

[Сеш]

Семнадцать зим спустя.


Разноцветные мячики из папье-маше в руках уличного жонглёра летали, как бабочки – легко, невесомо, они подчинялись каждому движению ловких пальцев, словно были привязаны за невидимые нити. Красные и желтые, они взмывали в пасмурное весеннее небо, как маленькие солнышки.
С башен высокого Собора трудно было разглядеть человеческие лица, но Джаред слышал смех мальчишки и был уверен, что когда мячи кружились особо высоко, на его лице появлялась по-настоящему счастливая улыбка.
В эти моменты и Джаред чувствовал себя хоть немного счастливым.
Он мог смотреть на этот красочный круговорот вечно. Мельтешение мячиков радовало его, когда над Собором сгущались тучи, успокаивало, когда колокола отказывались звучать так, как надо и давало надежду, когда вездесущая тоска не отступала ни на шаг.
Его Собор был величав и прекрасен от поросших мхом ступеней, до высоких башен. От каждого камня, до устремивших свои взгляды в небо горгулий. Правда, как бы Джаред не убеждал себя, что причастен к этим стенам, его душа день за днём рвалась за пределы величественного плена.
Но он не мог уйти.
Куда сильней запрета отца настоятеля его удерживало собственное уродство. Таким как он не место на освященных солнцем площадях, ему не смешаться с толпой, не пройтись спокойно по узким улочкам города, не улыбнуться резвящейся у домов детворе и не увидеть на лицах прохожих ответной улыбки.
Только Собор смог принять его таким, каков он есть и только тут он мог жить без страха и боли.
Джаред знал это, но всё же… глупая надежда не давала ему покоя, и он верил, придёт день и даже уродливый горбун сможет осуществить свою маленькую мечту.
А пока…
Пока этот день не настал, он следил за своими колоколами, помогал людским молитвам вместе с ясным звоном долетать до самого неба и скучал.
Скука была грехом, впрочем, как и уныние, но Джаред никак не мог избавиться от них.
Его работа отнимала не так много времени, и большую часть дня он был предоставлен самому себе. Когда он ещё был ещё маленьким, отец настоятель учил его грамоте и заставлял зубрить молитвы, сейчас же старик всё реже поднимался по длинной лестнице, ведущей к каморке звонаря, высоко-высоко у самых колоколов, всё реже находил время для своего найдёныша.
Джаред был вынужден развлекать себя сам. Он читал книги, играл на старой мандолине, мастерил из дерева модель города и десятки фигурок горожан. Именно последнее чаще всего скрашивало его вечера. Фигурки были словно живыми. Толстый мясник с острым ножом. Старушка травница с большими корзинами. Цыгане в ярких одеждах. Отец настоятель с молитвенником в руках.
И, конечно же, мальчишка жонглёр с неизменной улыбкой на лице.
Он был самой любимой фигуркой в коллекции Джареда, и самой красивой. Он вырезал его долго и старательно раскрашивал, пытаясь передать и тонкое гибкое тело, и сильные руки, и ёжик рыжих волос, и россыпь веснушек, и насмешливые зелёные глаза. Что бы узнать всё эти детали, горбун по вечерам спускался со своих башен и прятался за высокими колоннами, где его никто не мог заметить, а если и замечал, то принимал замершую у стены фигуру за каменный барельеф, очередную уродливую прихоть священного Собора.
А Джаред смотрел, запоминал, впитывал жадным взглядом каждую чёрточку.

Он был словно влюблён. И не могло быть ничего глупее.

Полюбить того, кого можешь лишь видеть, с кем никогда не перемолвишься и словом, не сможешь коснуться. Глупо и безнадёжно.
Понимая это, горбун снова поднимался наверх, запираясь от всех, и только его взгляд нет да нет, скользил по крышам домов всё ниже и ниже, туда, где на площади взлетали к небу яркие мячики и смеялись над всем миром ярко зелёные глаза.
«Словно влюблён»?
Ещё глупее, чем любить, было врать самому себе.
Он действительно любил его, своего жонглёра.
Джаред влюбился в него, как последний дурак, и уже давно. Да и как не полюбить?
Жонглёр был красив и ловок, смешлив и умён. Во всём городе не было никого лучше. Он был завсегдатаем всех ярмарок и ни один праздник города не проходил без него. Стоило выглянуть в окно, взгляд сразу цеплялся за яркие мячи, даже если вся площадь шумела и сверкала праздничным убранством.
Вот только не один Джаред заприметил красивого паренька. В Дженсене, а именно так звали молодого жонглёра, души не чаял и староста гильдии торговцев. Пожилой богач уже третий год не давал ему проходу, предлагал и деньги, и подарки, и путешествия в дальние страны обещал. Дженсен не брал подарков, бросал деньги попрошайкам, а над обещаниями и рассказами о тропических лесах смеялся так звонко, что птицы взлетали со статуй Собора. Староста краснел, злился и уходил под свист зевак, но неизменно возвращался снова и снова.
Может быть, он тоже любил?
Джаред не знал, с высоты каменных стен и за богатыми одеждами ему было не разглядеть сердца торгаша. Было ли там что-то кроме золотых монет? Один Бог знает, но ему нет дела до таких мелочей.

Сам Дженсен не любил никого. Он щедро дарил улыбки каждому, кто бросал монеты в его шапку, но не больше. Когда мячи заканчивали свой танец, он собирался и уходил с площади, исчезая в лабиринте улиц до следующего дня. Всегда один и не похоже было, чтобы он спешил к кому-то. Насколько Джаред знал из городских сплетен, которыми охотно делились и в стенах Собора, жонглёр жил в маленькой комнатке, куда возвращался только к вечеру. У него были друзья, такие же бедняки, как и он, развлекающие народ за пару монет в день, но никого, кто был бы хоть чем-то большим.
Был ли Дженсен одинок?
Джаред не знал, улыбка жонглёра не казалась фальшивой, но его сердце было спрятано за насмешливым взглядом куда надёжней, чем за соболиной шубой.
Звонарю оставалось лишь гадать и наблюдать, ловя мгновенья, как золотые монеты. И каждое из них было в сто крат ценнее золота!

***

[Сеш]

Весна сменилась летом, но мало что изменилось в самом городе.
Жизнь текла вперёд так же неспешно, как река за городскими стенами, её поток не замирал и не ускорялся, подчиняясь извечным законам и не оглядываясь на людские судьбы.
Пекари всё так же пекли хлеб, святые отцы читали молитвы, крестьяне гнули спины на полях, стража обходила улицы под звон железных доспехов.
Джаред звонил в колокола и смотрел на город, а Дженсен подкидывал к небу свои мячи, краска на которых становилась всё более блеклой.
Жизнь текла как река, а люди в ней были словно упавшие на водную гладь листья, которым остаётся лишь подчиняться течению.
Но и река не всегда течёт прямо, её путь извилист и непредсказуем. Никогда не знаешь, куда она повернёт в следующий раз…


Такой неожиданный поворот произошел и в жизнях Джареда и Дженсена.
Это случилось на очередной ярмарке, когда город звенел от праздничной суеты, над башнями развивались флаги, а площадь перед Собором была наводнена народом. Никто не хотел оставаться дома, раз вокруг было столько веселья. На своём месте был и Дженсен.
Как и Джаред, с привычно печальной улыбкой горбуннаблюдал за чужим весельем.
Праздником спешили воспользоваться не только торговцы и покупатели, а еще и десяток воришек, для которых шумная толпа ротозеев на представлении скоморохов была слишком удачным уловом, чтобы упустить свой шанс.
Но не всем удача была готова подарить свою улыбку. Тонкий крик среди всеобщего смеха, звон монет рассыпавшихся по земле, и маленький воришка уже зло вырывается из рук поймавшего его купца.
- Стража! – разносится зычный крик. – Вора поймали!
- Совсем же мальчишка, - закудахтала старушка травница. – Отпусти ребёнка, изверг!
- Как в карман чужой лезть, так он не ребёнок, а тут отпустите, пожалейте? Нет, справедливость одна для всех. Вот получит десяток плетей от стражи, может чему научится.
- Не надо плетей, дяденька! Отпустите, - пуще прежнего задёргался мальчишка. – Я больше не буду!
- Вот после плетей и не будешь, - отрезал купец, не обращая внимания на его слёзы и продолжая кричать. – Стража!
И никто бы не заступился за мальчишку, если бы в лицо купцу вдруг не полетела тройка цветных мячей. Отшатнувшись, он выпустил воришку из рук, чем тот сразу воспользовался, ужом скользнув в толпу и скрывшись с глаз.
- Какого чёрта?! – взревел мужчина. – Убежал, подлец!
- Не судьба тебе с детьми воевать, - усмехнулся Дженсен, подбирая свои мячи. – Извини, из рук выскользнули.
- Ах, ты, бродяжка, ты специально это сделал!
- Что? Уронил мячи? Будьте же снисходительны к бедному жонглёру, подобные промашки случаются с каждым.
- Врёшь! – продолжал злиться купец. – Стража! Держите его, он пособник вора!
Как назло, именно сейчас стража таки подоспела и, услыхав последние слова, не стала разбираться и двинулась к Дженсену.
- Беги, - закричал кто-то из толпы, и жонглёр не стал испытывать судьбу, уронив страже под ноги мячи, он бросился прочь.
- Держи его! – стража кинулась следом.
В отличие от мальчишки, одетому в пёстрый костюм Дженсену, улизнуть было не так уж просто. Он слишком выделялся в толпе, и ему приходилось полагаться только на собственную скорость и ловкость. Добежав до конца площади, он попытался спрятаться в одной из узких улочек, окружающих Собор. Но вскоре понял, что так петлять можно бесконечно. За одним из поворотов, вжавшись в тесную нишу, он замер, надеясь, что стражники пройдут мимо или свернут не в ту сторону, но Джаред со своего места видел, что его уловка не удалась, и не заметить красную рубашку жонглёра на фоне серой стены мог бы лишь слепой.
Подхватив камень, горбун швырнул его в противоположную сторону. Подбежавшие стражники обернулись на шум и бросились туда, решив, что преступник выбрал именно этот путь.
Облегчённо выдохнув, жонглёр выбрался из своего тайника. Он заозирался, но не увидел никого, только на мгновенье ему показалась, что какая-то тень мелькнула у каменных изваяний собора, но разве кто-то из горожан мог оказаться там. Ощущение, что кто-то помог ему, не оставляло Дженсена.
- Спасибо, - на всякий случай шепнул он и убежал, пока не вернулась одураченная стража.

***

С того дня Джаред жил в постоянном ожидании, так хотелось ему снова оказаться рядом с Дженсеном, но как назло, прячась от стражников, жонглёр теперь гораздо реже выходил на площадь, и даже увидеть его было счастьем. Счастьем мимолётным, как полёт мяча, и головокружительным, как порывы ветра над крышами Собора.
К слову о мячах. В те нечастые дни, когда жонглёр выходил на площадь, его игра казалась лишенной прежнего огня, мячи взлетали невпопад, выскальзывали из рук и порой даже укатывались в толпу. Всему виной были ботинки стражников, повредившие их хрупкий материал. Мячи оказались почти полностью испорчены, а на покупку новых у жонглера, по-видимому, не хватало монет.
Было бы странно, если б купец, положивший на парня глаз, не воспользовался этой ситуацией. Но, к всеобщему удивлению, Дженсен и в этот раз не взял принесенного им подарка. Дорогие мячи из прочной кожи, набитые соломой и идеально сбалансированные по весу и размеру, лишь на секунду взлетели в воздух – чтобы приземлиться в руки купца. Жонглёр не изменил себе и своей гордости.
Увидев это, Джаред не смог остаться в стороне. За одну ночь он смастерил жонглёру новые мячи: лёгкие и яркие, даже ярче, чем были прежние. Пусть не из такой дорогой кожи и, наверняка, не такие идеальные, как подарок купца, который мог себе позволить любую прихоть. Но горбун вложил в эту работу всё своё сердце, и пёстрые шарики казались тёплыми, словно согретые его большими ладонями.
Теперь Джареду нужно было придумать, как передать свой дар, не попавшись жонглёру на глаза. Вряд ли тот захочет взять что-либо из рук чудовища. А непробиваемым упрямством купца звонарь не обладал и был уверен, что после первого же отказа уже не рискнёт подойти снова.
Заметив, что жонглёр всегда ходит одной и той же дорогой, и пару минут его путь идёт вдоль западной стены Собора, Джаред решил подловить его и положиться на удачу.
Даже сейчас он не рискнул выйти за пределы каменных стен и попросту бросил мячи под ноги жонглёра. Первый застал того врасплох, но уже второй и остальные он ловко поймал.
- Эй, кто здесь? – завертел он рыжей головой.
Горбун не решился ответить, спрятавшись за каменной статуей, и, затаив дыхание, ждал примет ли тот подарок.
- Это мне? Эй, я конечно в Бога верю, хотя такое исполнение желаний выглядит слишком уж хорошо, - рассмеялся жонглёр. – Но кто я, чтоб отказываться от подарка, посланного мне со стен самого Собора.
"Он взял! Взял!", – обрадовался Джаред, не в силах сдержать улыбку, когда Дженсен бережно убрал мячи в свою котомку.
- Спасибо тебе, скрывающийся за стенами, думаю, я уже второй раз должен тебе слова благодарности. Спасибо за мячи, они чудесны. Обещаю, завтра они взлетят в пасмурное небо Парижа в твою честь!
Когда Дженсен ушел, горбун тихо выдохнул – ещё никогда он не был одновременно так взволнован и счастлив.

***

[Сеш]

В каждом городе есть свой особый праздник, который любят больше всех остальных. В этом году с нетерпением ожидался фестиваль дураков. В праздничный день весь город превращался в красочный карнавал, каждый прятал своё лицо за маской, а в полночь проводили соревнование на самую уродливую и страшную маску, обладатель которой становился Королём дня, и любое его желание исполнялось, как королевская воля.
Всего один день, но для многих это было самой желанной целью.

Для Джареда этот день тоже значил очень многое. В День дураков он мог рискнуть и выйти за пределы Собора. Ведь трудно удивить кого-то в такой праздник своим уродством. Раньше горбун не рисковал понапрасну, но на сей раз ему так нестерпимо хотелось увидеть Дженсена, что, забыв про страхи, он закутался в плащ, натянул пониже капюшон и скользнул вниз по тайному ходу в город. Туда, где его ждал едва знакомый и притягательный мир.

Сначала он по привычке жался к стенам, но вскоре понял, что никому действительно нет дела до его горба и безобразного лица, кто-то даже наоборот, одобрительно присвистнул и хлопнул его по плечу. Люди сочли его внешность фестивальным костюмом.

Это была свобода.
Он мог смотреть на город не с высоты Собора. Он мог улыбаться и в ответном смехе не было издёвок. Он мог стать частью их жизни, пусть и всего лишь на один день.
Это уже было счастьем.
Не хватало только одного…

Добравшись до центра площади, Джаред подошел к сцене, на которой клоуны и жонглёры веселили толпу. Среди них был и Дженсен. Увидеть его так быстро, стало исполнением всех возможных желаний, и Джаред забыл обо всём на свете, глядя в любимое лицо.
Время летело, но он не замечал этого, словно очарованный пляской мячей и улыбкой в зелёных глазах.

- А теперь мы узнаем, кто достоин чести стать нашим королём! – вдруг закричал глашатай и ответный крик толпы почти оглушил, заставив звонаря испуганно отпрянуть от сцены. Крики людей совсем не напоминали мелодичный звон колоколов. Джаред не привык к такому шуму, к тому, что все вдруг стали толкаться и выталкивать вперёд самых страшных и чудаковатых. И он точно не ожидал, что кто-то решит выпихнуть и его. Горбун попытался упереться, но толпа была сильнее, его словно волной толкнуло к сцене, и спрятаться было уже негде.
- Эй, прекрасный костюм, иди сюда! – сверху протянулась чья-то рука, и, услышав в мешанине смеха и криков знакомый голос, звонарь инстинктивно потянулся навстречу, взбираясь на сцену.
Дженсен стоял рядом с ним и смотрел с восторгом и одобрением.
- Ты был бы неплохим королём, - заявил он уверенно.
- Я не хочу, - мотнул головой Джаред.
- Не хочешь? – удивился жонглёр. – А зачем тогда такой костюм?
- Это не… я… - замялся Джаред, и в этот момент его снова потянули куда-то.
- А вот и наши лучшие кандидаты! Кто нравится вам больше?!
Крики толпы пугали, Джаред почти ничего не понимал и, опустив глаза, топтался на месте, пока ему наконец не всунули в руки обмотанную золотой фольгой палку, а на голову не нацепили корону.
- Король дураков! Да здравствует король! – гремела толпа, и её сумасшедшая радость на пару минут захватила и его.
Джареда подхватили на руки и обнесли вокруг сцены, а потом закинули на высокий трон. Он был поднят над всеми, но, в то же время, оставался частью этой весёлой толпы. Может быть, всё было не так уж и страшно.
Замотав головой, Джаред попытался отыскать Дженсена, увы, тот опять затерялся среди других.

- Покажи своё лицо, Король! Покажись! – снова стали звать его, и Джаред замер.
Нет-нет-нет. Он не мог этого сделать.
Он попытался удрать, но деваться было некуда. Толпа толкала его назад, не позволяя ускользнуть.
- Покажись! Покажись!
- Ну, что ты такой смущённый, ей Богу, это не страшно. Все тебе рады, - попытался успокоить его снова оказавшийся рядом Дженсен. – Давай, я помогу.
Протянув руки, жонглёр попробовал снять с него «маску».
- Нет, - простонал Джаред и зажмурился, чтобы не видеть, как ахнул Дженсен и отступил назад, поняв, что маски нет.
- Это твоё лицо…
- Король дураков урод! – завопили толпа, таращась на него.
Смех уже не казался Джареду весёлым, он гремел в ушах и спрятав лицо в ладонях, горбун попытался убежать. Его не пустили.
А через мгновение в Короля полетели овощи и грязь.
- Урод!
- Король уродов!
- Не надо, пожалуйста...
- Хватит! – наконец не выдержал кто-то. – Прекратите.
Чужое тело заслонило его от кричащей толпы, чьи-то руки мягко приподняли лицо и обтёрли от грязи.
- Прости, мне так жаль, - виновато прошептал жонглёр. – Если бы я знал, я бы не потащил тебя на сцену. Прости.
Закутав его в собственный плащ, так как джаредовский успел где-то потеряться, Дженсен помог ему подняться и увёл за сцену, не смотря на недовольный рокот народа.
- Ищите себе другого короля! - бросил он.

В маленькой палатке, играющей роль кулис, Джаред тотчас забился в самый дальний угол и закутался в плащ с головой.
Случилось то, чего он всю жизнь боялся. Стоило ему рискнуть, и он сразу же был наказан за свою дерзость. Святой отец был прав, только Собор способен принять такого, как он, только каменные стены могут выдержать его уродство и только лики святых не отвернутся в отвращении.
Каким дураком надо было быть, чтоб спуститься в город!
Как он мог надеяться…
- Эй, ты в порядке? – пробился сквозь его душевные метания взволнованный голос жонглёра.
Дженсен. Ну конечно. Глупый горбун и тут умудрился всё испортить. Теперь у него нет ни малейшего шанса. Хотя, смешно было думать, что шанс был прежде. Но тогда он хотя бы мог мечтать, а теперь…. После того, как Джаред видел испуг на лице жонглёра, от надежд не осталось и следа.
Тот никогда не захочет, не сможет… о, Господи…
Застонав, звонарь сжал голову руками.
Глупец! Какой же он глупец!
- У тебя что-то болит? – снова попытался достучаться до него Дженсен. - Они, вроде, не успели добраться до камней, но… Если что, я могу помочь, я, конечно, не врач, но могу. Ну, подними же голову, обещаю, я не обижу тебя.
- Я должен уйти, - тихо, но решительно отозвался горбун, избегая прикосновений.
- Ты сейчас немного не в форме, может, лучше полежишь?
- Я хочу уйти.
- Хорошо, - согласился Дженсен. - Давай я хотя бы провожу тебя.
- Не надо, я вижу, что тебе противно. Не стоит возиться со мной.
- Мне не противно.
- Я видел! Там, на сцене…
- Нет, это не так! Я просто не ождал, что всё так получится. Я чувствую себя виноватым и мне неловко, - опустив глаза, признался жонглёр, однако закончил твёрдо. – Но не противно.
- Правда?
- Да, - серьёзно кивнул Дженсен.
Джаред тихо выдохнул и осторожно поднял голову, потихоньку стягивая плащ. Он с болезненным нетерпением ждал, когда жонглёр снова отшатнётся, но тот смотрел на него спокойно.
- Я Дженсен, жонглёр, - улыбнулся он и протянул руку, когда ткань, наконец, оказалась на коленях горбуна.
- Я знаю.
- Я так знаменит? – рассмеялся парень.
- Я часто вижу тебя на площади. То, что ты делаешь - очень красиво.
- Спасибо. А ты? Кто ты?
- Я Джаред.
- Рад познакомится с тобой, Джаред, - снова улыбнулся жонглёр. - Почему я никогда не видел тебя раньше?
- Я не люблю шумные компании, - хмыкнул Джаред.
- Ты не должен прятаться только из-за этого, - мотнул головой Дженсен. – То, что случилось сегодня, неправильно. Думаю, многие из них так отреагировали скорее из-за праздника. Они не стали бы так кричать, просто встретив тебя на улице.
- Не надо, - попросил Джаред. – Я ошибся сегодня, мне не следовало приходить.
- Ты опять хочешь где-то спрятаться и сидеть там до конца своей жизни?
- У меня не так уж много вариантов. Там, где я живу, спокойно.
- Ты не должен…
- Я пойду. Извини, мне пора, - прервал его горбун. – Спасибо, что защитил, надеюсь, у тебя не будет из-за этого проблем.
- Дай мне хотя бы проводить тебя. Я знаю, как выбраться с площади не попавшись на глаза толпе.
- Хорошо, - помедлив, кивнул Джаред.
Они и вправду прошмыгнули между палаток так, что никто их не заметил, и вскоре оказались на самом краю площади. Спрятавшись в тени, Джаред облегчённо выдохнул. Толпа осталась позади и больше не поймает его. Он почти в безопасности. Пусть до стен Собора ещё десяток метров, присутствие Дженсена немного ободряло его. Джаред хотел бы позволить этому чувству взять верх, но разочарование этого дня настойчиво гнало его прочь, пока кто-то снова не причинил ему вреда.
- Дальше я сам, - упрямо выдохнул он, когда жонглёр попытался пойти следом.
- Пожалуйста, не уходи вот так. Скажи, где мне найти тебя?
- Зачем?
- Мне страшно от мысли, что ты снова запрёшь себя где-то.
- В моём мире я свободней, чем тут.
- Но это неправильно!
- В жизни мало правильного, Дженсен. Если ты захочешь увидеть меня, приходи к Собору. Я буду там.
- Собор? – удивился он.
- До свидания, Дженсен.
- Подожди, ты живёшь в Соборе? – удивлённо переспросил жонглёр, но Джаред уже исчез за поворотом, а когда жонглёр подошел ближе, то в каменной стене не было и следа двери. - Джаред, не ты ли тот, кто помогал мне?..

***

[Сеш]

С того дня прошло больше недели, а Дженсен предсказуемо не приходил к Собору. Лишь иногда, глядя на выступающего жонглёра, звонарю казалось, что тот смотрит не на свои мячи, а на высокие башни. Возможно, в этом его убеждала собственная глупая надежда.
Надежда на то, что Дженсен всё же придёт.
Не то чтобы он обещал. Джаред всего лишь предложил, а жонглёр даже не успел сказать ни да, ни нет. Было бы глупо ждать, что он придёт к нему на следующий же день.
Тем не менее, звонарь ждал. Он ждал Дженсена каждый день, но тот не приходил, и надежда становилась всё слабее.
Наверно, его слова и забота были лишь жалостью к уродцу, которого он по ошибке втянул на сцену. Жонглёр не был плохим человеком и, наверняка, ему было действительно жаль, что так получилось, вот он и пытался утешить урода. Джаред был благодарен за это. За добрые слова, за помощь, за то, что в зелёных глазах не было страха и отвращения. Всё это уже было больше, чем он когда-либо смел надеяться.
Ему стоило довольствоваться и этим.
Однако, как бы горбун не уговаривал себя, ему было мало. Он хотел большего.
И он ждал.
Но и представить не мог, что на самом деле приведёт Дженсена к стенам Собора.

Этот жаркий летний день не задался у Дженсена с самого начала. Хозяйка его комнатушки опять повысила плату за жильё, и пусть лишь на пару медяков, но как раз сейчас у него не было ни одной лишней монеты. Большая часть его друзей скоморохов решила попытать счастье в соседнем городе, и сегодня вечером собиралась уезжать, а Дженсен, как бы его ни звали присоединиться, не хотел уезжать из родного места. Ну и, в завершение, едва он появился на площади, как к нему снова привязался чёртов купец. Иногда жонглёр даже жалел, что родился красивым, а не уродливым. Искусство шута немногим отличается от его профессии, но мало кому придёт в голову пытаться залезть карлику в штаны. Его же почему-то упорно путали со шлюхой, и уже порядком надоело крепкими кулаками и острым языком доказывать дуракам, насколько сильно они ошиблись.
Но до некоторых всё не доходило и не доходило…
Купец вертелся вокруг него весь день, отвлекал, мельтешил перед глазами. Не уходил даже после очередного отказа.
Жонглёр злился и нервничал, мячи летали быстрее обычного, публика хлопала в ладоши, не замечая за натянутой улыбкой настороженного взгляда. Когда представление закончилось и публика стала расходиться, Дженсен быстро собрался, надеясь ускользнуть от назойливого внимания, но едва он дошел до края площади, как дорогу заступили охранники купца.
- Опять спешишь? Думаю, в этот раз тебе придётся задержаться, Дженсен.
- С чего бы? – усмехнулся жонглёр. – Ты опять притащил мне подарки?
- Нет, ты не оценил мои весьма щедрые знаки внимания. Так же, как мои слова и обещания
- Может, потому, что все, что ты говорил, было ложью, чтоб затащить меня в постель? Я не деревенская девчонка, что бы купиться на пару слов и блестящие побрякушки!
- Да ну? И кто же ты тогда? Я вот смотрю и вижу нищенское отребье в красной рубахе шута. Такой, как ты, не стоит и золотой монеты!
- Так иди дальше, найди себе чистенького красавчика, за которого будет не жалко отдать и мешок золотых!
- Найду, не беспокойся, но сначала я разберусь с тобой. Думаю, тебя стоит проучить, жонглёр, уж больно ты задирист и горд. Другой бы ухватился за такой шанс, а ты морду воротишь.
- Было бы от чего воротить. И не тебе учить меня, купчина! Без тебя учителей много было, да только не вышло у них ничего.
- У меня выйдет, - заверил его купец и кивнул охранникам. – Держите.
- Ха! Поймай сначала, - хмыкнул Дженсен и, вывернувшись из-под потянувшихся к нему рук, бросился в сторону.
Но охранники оказались не чета городским стражам. И трёх шагов жонглёр не пробежал, как его за шиворот рванули назад.
- Поймал! – рявкнул кто-то над головой, и Дженсен кубарем полетел на землю, едва успев увернуться от занесённого для удара башмака. Второй удар он, впрочем, пропустил, так же как и третий, а потом оставалось только прикрывать голову руками и жаться к каменной стене ближайшего дома.
- Хватит, - сказал купец, когда жонглёр уже отчаялся подняться. – Ну, может быть, сейчас ты будешь вести себе соответственно твоему положению, Дженсен?
- Ох, непременно, - отозвался парень, опираясь на стену и пытаясь подняться. - Только вряд ли мы придём к одному мнению относительно того, какое он, моё положение.
- Всё ещё хорохоришься, щенок?
- Вот только не говори, что ты у нас тут за матёрого волка! – хмыкнул Дженсен. – С таким пузом не до охоты, даже со мной, щенком, без своей охраны справиться не можешь. Слабо?
- Да, я тебя… - растолкав, поспешно отступивших охранников, купец рванулся вперёд, метя в горло кажущейся такой слабой сейчас жертвы.
Именно этого жонглёр и ждал. Собравшись с силами, он оттолкнулся от стены и бросился бежать. У купца не было и шанса поймать его, а замешательство охраны дало несколько бесценных минут, за которые он вырвался далеко вперёд.
- Схватить! Догнать! – завопил обманутый купец, и его парни рванули за Дженсеном, но тот уже скрылся из виду.
Ноги сами собой привели его к Собору, и оказавшись перед высокими стенами, он понял - это его последний шанс. Купец знает, где он живёт, а вечно прятаться в городе не получится, тем более сейчас, когда избитое тело болит так, что сил бежать уже нет.
«Зайти в Собор или подождать тут?» - Дженсен боялся, что прислужники Собора выставят его вон или сдадут купцу, но как найти Джареда он не знал. Оставалось только…
Глупый план. Определённо, самый глупый план в его жизни.
- Джаред! – тихо позвал Дженсен. – Джаред, мне нужна твоя помощь! – повторил он уже громче, понимая, что его с таким же успехом могут услышать люди купца.
Шум с противоположной стороны улицы возвестил, что так и произошло.
- Джаред! – ещё раз крикнул жонглёр и торопливо нырнул за ближайшую каменную статую. Вряд ли его можно будет не заметить, подойдя ближе, но, может, так он выиграет хоть пару минут. – Джаред, ну пожалуйста…
Дженсен уже отчаялся получить ответ, когда сзади что-то заскрипело и из ниоткуда высунулась рука.
- Какого чёрта?! – испугался он, однако неизвестный уже вцепился в его рубашку и ловко затащил в темноту. – Пустите!
- Дженсен! – радостно ответила темнота и сжала его в поистине медвежьих объятьях.
- Джаред, - выдохнул жонглёр.
Сказать ещё хоть что-то он не успел, воздуха стремительно не хватало, пострадавшие ребра полоснуло жгучей болью и Дженсен потерял сознание, обвисая в руках изумлённого горбуна.

***

Так сильно Джаред не пугался давно. Да, что там, наверно, даже никогда.

Едва услышав доносящийся с улицы голос Дженсена, он рванул вниз по лестницам, гадая, какая удача могла привести того к Собору, ведь звонарь уже почти потерял надежду дождаться, а тут…
Горбун бежал, каждый миг рискуя кубарем прокатиться по ступеням, сейчас ничто не заставило бы его замедлить бег.
Почти впечатавшись в стенку, он нажал незаметный взгляду выступ, открывающий тайную дверь в кажущейся глухой стене. Джаред хотел выглянуть тихонько, боясь, напугать Дженсена, но жонглёр оказался так близко, что, не удержавшись от искушения, звонарь ловко цапнул его за край одежды и втащил в проём. Ещё одно нажатие и скрытый механизм захлопнул дверь, снова пряча её среди камней.
- Дженсен! – не смог сдержать радости звонарь, прижимая к себе даже не пытающегося вырваться жонглёра.
Ему хотелось оторвать его от земли, закружить или и вовсе подкинуть и поймать на руки, так сильна была его радость, совершенно не поддающаяся рамкам разумного.
- Дженсен, я так рад тебя видеть, - шепнул он пушистую макушку и только спустя мгновенье заметил, что Дженсен как-то странно обмяк в его объятьях. - Эй, ты в порядке? Дженсен?
Сбылась мечта дурака, теперь ему и впрямь пришлось осторожно подхватывать на руки так и не подавшего голос жонглёра. Правда, теперь радость сменил испуг и волнение.
«Что случилось?!», - гадал Джаред, пока нёс Дженсена по длинной лестнице, вверх на самую верхушку башни, туда, где были скрыты от чужих глаз его комнаты. - «Я сделал ему больно?»
Да, Джаред был силён, куда сильнее обычных людей, хоть и казался слабым со своим горбом и скрюченной спиной, но гнущая его к земле магия, отнюдь не обделила его силой. Едва мальчишкой он стал звонарём на колокольне, он в одиночку научился управляться со всеми колоколами. Даже самые тяжелые и поистине громадные великаны слушались любого его движения, словно были лёгкими как пушинки.
Джаред был очень силён, но он никогда не пытался причинить кому-то вред и от мысли, что он мог сделать больно Дженсену, его охватил страх.

«Если это правда, то я действительно чудовище!»

[Сеш]

Эта мысль не давала ему покоя весь долгий путь наверх. Ноша на сердце оказалась намного тяжелее той, что в руках.
Только уложив Дженсена на кровать и поставив на столик рядом парочку зажженных свечей, Джаред понял в чём причина того, что тот потерял сознание. Загорелую кожу жонглёра пятнали десятки синяков и ссадин.
Секундное облегчение сменила злость: «Кто посмел?!».
Разбитые губы, перепачканные то ли грязью, то ли кровью волосы, царапины и синяки на руках и шее, словно кто-то пытался скрутить и удержать. Глядя на помятую и грязную одежду Дженсена, горбун почти со страхом потянул вверх тонкую рубаху, но, слава Богу, ран и крови не было, только синяки.
«Кто же мог причинить ему столько боли, и зачем? Неужели кому-то перешел дорогу насмешливый жонглёр?»
Покачав головой, Джаред пошел за водой и тряпками. Все эти вопросы он задаст потом, если хватит смелости, а сейчас главное позаботиться о Дженсене.
Грязная одежда отправилась на пол, а вода в медном блюде быстро помутнела от песка и крови. Мокрая тряпка медленно и осторожно скользила по телу, едва касаясь там, где темнели отметины синяков, и там, где кожа была беззащитно белой, словно её никогда не ласкали лучи солнца.
Закусив губы, горбун мысленно ругал собственное никчёмное тело, жадно и эгоистично реагирующее на близость Дженсена. Того хотелось не только помыть, но и приласкать, отбросить чёртову тряпку и коснуться кожи пальцами… губами.
Он не смел. Не имел права. Дженсен бы не позволил, не ему, не такому как он, а воровать счастье было слишком горько. Поэтому Джаред только вздыхал и отводил глаза, когда искушение становилось слишком сильным.
Убрав тряпки и воду, он достал горшочек с мазью, которую когда-то давно принёс ему наставник.
«От царапин и ушибов», - говорил тот, и Джаред надеялся, что лекарство ещё не потеряло свою силу.
Щедро зачерпнув пальцами приятно пахнущую травами мазь, он стал смазывать многочисленные синяки жонглёра. Добравшись до лица, аккуратно мазнул по губам и разбитому виску. Мазь холодила пальцы, и это было почти приятно, а Дженсена он на всякий случай прикрыл одеялом, чтобы тот не замёрз.
«Ну, вот и всё…»
Усевшись рядом, Джаред уставился на парня. Теперь он мог только ждать, когда тот придёт в себя. Дженсен был бледен, однако дышал спокойно, и горбун надеялся, что его обморок перешел в сон, который сейчас был бы не самым плохим лекарством.
Он волновался, но сделать что-то больше было не в его силах.
Дженсен спал, а Джаред смотрел на него и не мог налюбоваться. Даже сейчас, избитый и перемазанный желтоватой мазью, он казался ему самым красивым на свете. Мокрые волосы потемнели и слиплись смешным ёжиком, а веснушки на бледном лице казались ещё чётче, словно просились, чтоб их пересчитали.
В десятый раз поправив одеяло, горбун растерянно огляделся, когда Дженсен проснётся, ему понадобятся еда и свежая вода, значит, нужно не сидеть без дела, а спуститься в трапезную и одолжить что-то у монахов, пока те на молитве. Тихонько погладив жонглёра по руке, Джаред выскользнул из комнаты, надеясь, что тот не проснётся за те пару минут, что его не будет.
Конечно, случилось именно так.
Когда звонарь вернулся, первое, что он увидел, была пустая кровать.
- Дженсен, где ты? – тихо позвал он, отгоняя испуг.
Кувшин в руке опасно накренился, грозя вот-вот разлить своё содержимое, а свёрток с пирожками и вовсе оказался на полу, благо, ему это мало повредило.
- Джаред? - отозвался жонглёр, который нашелся в углу комнаты, закутавшийся в одеяло и сжимающий в руке тяжелый подсвечник.
- Я думал, ты ушел.
- Очнулся, а тебя нет. Не мог понять, где я и стоит ли бояться, - признался Дженсен, неловко улыбаясь.
- Не надо бояться, всё будет хорошо. Тут тебя никто не тронет, - заверил его Джаред, осторожно помогая подняться и уже через пару неверных шагов подхватывая на руки.
- Эй, не так уж я и плох! – попробовал возмутиться Дженсен, но горбун уже опустил его на кровать. – Спасибо.
Джаред только улыбнулся, снова укрывая его.
- Я поесть принёс, хочешь? Или попить?
- От воды не откажусь, - устраиваясь поудобней, кивнул жонглёр. - Ты наверно, хочешь знать, почему я такой...
- Можешь не говорить, - остановил его Джаред. - Я хочу, но пойму, если тебе трудно сейчас об этом.
- Спасибо, - кивнул Дженсен и, взяв протянутую кружку, крепко сжал её в руках, морщась, когда болью отозвались ободранные об камни пальцы. - Я расскажу... потом.

Джаред не торопил. Он просто заботился о нём, словно о самом дорогом для себя человеке, и Дженсен, чувствуя это, вскоре оттаял. Его рассказ занял всего пару минут, однако звонарь уловил за сухими фразами усталость и разочарование человека, который ждал от жизни одно, а получал всё время совершенно другое. Жонглёр пытался скрыть свою боль за шутками и легкомысленным тоном, но когда Джаред молча присел рядом и неловко обнял его, Дженсен сдался, тихо выдыхая и прижимаясь ближе.
Несмотря на то, что жонглёр хотел уйти в тот же вечер, звонарь уговорил его остаться на пару дней, пока тот наберётся сил, а ищущий его купец сдастся.
- Я не хочу быть тебе обузой.
- Ты не будешь, я, наоборот, рад, что рядом хоть пару дней будет кто-то живой. Знаешь, эти каменные горгульи конечно красивые, но иногда порядком напрягают! – с усмешкой признался Джаред, и Дженсен, вспомнив каменные морды на башнях, согласно рассмеялся.
- Да уж, не самые милые приятели.
- Угум, но знаешь, иногда мне кажется, что они самые близкие мне существа, - перестав улыбаться, прошептал горбун. – Они ведь такие же, как я. Мы все привязаны к этому Собору, он защищает нас. Кто мы без его стен?
- Эй, не думай так, ты не горгулья! – резко возразил Дженсен. - Ты можешь уйти. Ты не камень, ты живой человек и никто не смеет лишать тебя этого выбора.
- Я пробовал выйти, ты сам видел, что получилось.
- Это был один раз. Ты должен дать миру второй шанс.
- Я боюсь, - отвернулся Джаред. – Всё звучит просто и в тоже время это слишком больно.
- Прости, - отступил Дженсен. – Я не хотел давить на тебя.
- Всё в порядке. Тебе не за что извиняться, - улыбнулся Джаред. – Да и вообще, лучше поспи, сон лечит, а вот разговоры вряд ли.
- Ты как моя мать, - тихо пробурчал жонглёр. - Когда я ей надоедал, она тоже посылала меня спать.
- Ты мне не надоел. Просто я не привык говорить об этом, да и вообще не привык говорить с кем-то. Я рад, что ты здесь. То есть не то, что ты ранен! Я…
- Я понял, - рассмеялся Дженсен. – И тоже рад, что мы снова встретились.
- Да.
- Наверно, ты прав, - зевнув жонглёр, опустился на кровать. – Я немного посплю. Хм, это ведь твоя кровать?
- Да, но я могу найти себе другое место или и вовсе остаться у колоколов, сейчас тепло. Тебе не стоит волновать об этом.
- Глупости. Нам и двоим хватит места, если ты, конечно, сам не против.
- Нет. Я… то есть… мне надо ещё кое-что сделать, я скоро вернусь.
- Хорошо. Но имей в виду, если ты уляжешься на холодный пол только чтоб не смущать меня, я обижусь, - предупредил его Дженсен и, укрывшись, кряхтя и постанывая, откатился к стенке. – Вот, тут ещё много места.
- Ладно, - смущённо кивнув, горбун вылетел из комнаты.
Ему срочно требовалась вечерняя молитва, а лучше две-три, на всякий случай…

Вернувшись через пару часов, когда в небе над Собором уже рассыпались звёзды, он обнаружил Дженсена всё так же спящим на «его» стороне кровати.
Это было так невероятно, что он с минуту не мог отвести глаз, запоминая каждую чёрточку на сонном лице, каждую линию прикрытого одеялом тела.
Дженсен, спящий в его постели…
Уже одна эта мысль кружила голову и подкашивала уставшие от дневной беготни ноги. Сегодня определённо был слишком богатый на потрясения день.
Осторожно подойдя ближе, звонарь присел рядом.
Дженсен сказал, что он не против. Ему не противно. У Джареда не было повода сомневаться в его словах, а вот понять их было куда сложнее.
Жонглёру было настолько всё равно?
Джаред даже не знал, радует ли его это равнодушие или чем-то царапает…
Дженсена не пугало уродство звонаря, но было ли за этим хоть что-то большее? Хоть маленький шанс для того, кто сейчас не решается лечь, молча глядя на спящего парня?
Не раздеваясь, лишь скинув ботинки, горбун робко скользнул на свободную часть кровати и замер, едва дыша. Дженсен тихо завозился, нахмурился во сне, однако не проснулся. Звонарь подтянул старый плед, затерявшийся в изножье кровати, и прикрыл их обоих. Жонглёр умиротворённо вздохнул и подкатился чуть ближе в поисках тепла. Джаред хотел отстраниться, но понял, что кровать не бесконечна и вскоре он просто свалится на пол, поэтому смирился и вытянулся рядом, позволяя Дженсену делать всё, что тот захочет. Жонглёр наверняка замёрз, пока спал один, потому что крепко прижался к его боку и даже голову на плечо Джареда положил. И звонарь не посмел помешать.
В конце концов, может же горбун насладиться этими минутами радости? Пусть она и будет мимолётной, эти минуты принадлежат только ему.
Считая утекающие секунды, Джаред и не заметил, как провалился в вязкий сон.
Утром он проснулся, чувствуя под боком мягкое тепло и чужую руку на собственном плече. Едва не слетев с кровати, Джаред в последний момент остановился - было бы глупо шарахаться в сторону после того, как спали рядом всю ночь. Это далось ему не легко, всё тело буквально звенело от напряжения и страха, не дающего покоя даже сейчас. Вдруг, открыв глаза, в сторону шарахнется сам Дженсен?..

[Сеш]

Оказывается, гораздо сложнее, чем оказаться рядом с Дженсеном, было поверить в то, что происходящее правда, а не сон, который, как всегда, закончится отрезвляющим от иллюзий пробуждением.
- Джаред, что-то случилось? – пока он мучил себя пустыми размышлениями, Дженсен проснулся и, вместо того, чтобы испугаться и отстраниться, наоборот, потянулся ближе, заглядывая в глаза.
- Что?
- Ты выглядишь несчастным. Я пинался во сне или храпел?
- Нет! Совсем нет.
- Тогда почему ты так напряжен? Скажи, это из-за меня?
- Нет. То есть... Я дурак, не обращай внимания, - хмыкнул Джаред, садясь и откидывая в сторону одеяло.
- Подожди, - остановил его жонглёр. – Если что-то из того, что я говорю или делаю, обижает тебя, мешает или ещё что, просто скажи мне. Я не хочу, чтобы ты был таким напряженным из-за меня.
- Дело во мне. Я всё никак не пойму, почему ты так спокойно относишься ко мне.
- Всё ждёшь, когда я убегу с криком?
- Вроде того.
- Джаред, я не знаю, что тебе рассказывали, пока ты рос, чем пугали, наверно, и знакомство с горожанами на празднике дураков вышло не самым лучшим, поверь мне, ты не так ужасен. Ты не такой, как все, но мне не страшно и не противно быть рядом с тобой. Я вижу, какой ты добрый, ценю то, что ты помог мне, как заботился обо мне вчера. Это значит куда больше, чем…
- Моё уродство?
- Да, - помедлив, согласился жонглёр. – Я не хочу тебе врать и молчать, когда ты так переживаешь, тоже не могу. Тебе нужно чуть больше верить в себя, Джаред, и всё будет хорошо, значительно лучше, чем сейчас.
- Я постараюсь, – серьёзно кивнул горбун.
- Ловлю на слове, - улыбнулся Дженсен и сел, морщась от боли в потревоженных рёбрах. – Кстати, о заботе, я бы не отказался от той липкой гадости, которой ты меня вчера обмазал. На вид, конечно, жуть, однако боль снимает на удивление быстро.
- Ах, да, конечно, - засуетился Джаред. – Вот! Ты сам или я? То есть, можно?
- Буду благодарен, сам вряд ли смогу, руками махать больно, - откинув одеяло, жонглёр повернулся боком. – Там, чуть выше, хорошо. Спасибо.
- У тебя на спине тоже синяки.
- Приложили знатно, - поморщился Дженсен. – Чёрт бы побрал этого купца… Ничего, на мне всё как на собаке с детства заживает, не боись.
- Он не имел права тебя бить. Он вообще не имеет на тебя никаких прав.
- Кажется, ему об этом не известно.
- Мне жаль, что так получилось.
- Всё в порядке, не переживай, мне не привыкать к таким случаям, поверь, я могу за себя постоять. И вообще, я знатный везунчик! Не зря же мне и в этот раз повезло, - рассмеялся Дженсен, и Джаред робко вторил ему, размазывая мазь по сотрясающимся от смеха плечам.
Везунчик или нет, но на покрытой веснушками коже просто не должно быть этих уродливых пятен-отметин от чужих пальцев. Не должно и всё, это слишком неправильно.
Этого звонарь вслух не сказал, так же как и того, что невыносимо сильно хотелось прикоснуться к россыпи коричневых солнышек губами, почувствовать солёный вкус тела и горькую сладость трав…
- Мне тоже повезло встретить тебя, - улыбнулся он. – Тогда, на площади.
- Значит, мы оба везучие, - подытожил Дженсен и шутливо кивнул в сторону стоящей на тумбочке кружки. – Эх, выпить бы за везение чего покрепче!
- У меня нет ничего, - развёл руками Джаред. – Могу поискать в кладовке, монахи наверняка упрятали там пару бочонков вина. Я сам не пью, но если хочешь…
- Нет, не надо. Не хватало ещё, чтоб ты ради меня монахов обворовывал. Этого моя совесть мне не простит, - рассмеялся жонглёр.
- Может, ты хочешь есть?
- А вот это хорошая идея.
- У меня есть пироги. Если что, они не ворованные, - поспешил добавить Джаред, доставая свёрток с выпечкой и раскладывая остывшие, но всё ещё аппетитные пирожки.
- Ух, ты, вкуснотища! Спасибо, - набрасываясь на еду, поблагодарил, Дженсен. – Просто объедение, такую прелесть и украсть было бы не грех!
Горбун только рассмеялся, глядя, как жонглёр откусывает одновременно от двух пирожков, держа каждый в своей руке.
- Даже не знаю, какой вкуснее, с мясом или с капустой, - хмыкнул он. – Давно не ел ничего такого, народу уже приелись мои выступления и монет с каждым днём всё меньше, ещё чёртов купец ошивался вокруг и распугивал зрителей каменными мордами своих охранников.
- Если тебе нравится, я потом ещё принесу. Я вообще могу их каждый день доставать, в трапезной много и мне разрешают брать без спросу.
- Эх, растолстею я тут с тобой, - усмехнулся Дженсен. – Потом буду ещё пуще голодать.
- Ты мог бы остаться. Не только на пару дней… совсем остаться, - не успев прикусить язык, сболтнул Джаред и обречённо продолжил, понимая, что безбожно торопится. - Собор не испытывает нужды, еды бы хватило на нас обоих. Да и сюда почти никто не поднимается. Тебя бы не нашли. А если и увидит кто, думаю, отец настоятель не станет выгонять, Собор это пристанище для всех, кому нужна помощь.
- Джаред, стой, подожди, - остановил его жонглёр. - Я так не могу. Не привык я на чужой шее сидеть, да и сюда пришел потому, что выбора не было. Я не могу остаться, не могу отказаться от жизни на свободе. Для меня это тюрьма, красивая и величественная, но тюрьма.
- А как же...
- Я не могу, - с печалью повторил Дженсен. - А вот ты можешь пойти со мной! Поверь, мои друзья не будут смеяться над тобой и обижать. Мы уедем из города, туда, где нас никто не найдёт, и начнём всё с начала.
- Уйти? Уехать? Это невозможно.
- Возможно всё, нужно только решиться, Джаред! Я помогу тебе, обещаю.
- Зачем я тебе? Ты мне ничего не должен. Или ты всё ещё тот случай на фестивале не можешь забыть? Так ты не виноват, я сам дурак, что пошел, и поделом было стать королём дураков.
- Нет-нет, не говори так, я просто хочу помочь тебе. Ты хороший, Джаред, а тут заживо себе убиваешь. Эти стены не защищают, они душат тебя. Я не хочу оставлять тебя здесь одного.
- Тогда останься, - попросил звонарь. – Я не хочу, чтобы ты уходил.
- Не могу. Мне жаль, Джаред, но…
- Я понял. Не надо. Понял. Прости, я не имею права просить. Прости меня, - замыкаясь в себе, Джаред соскочил с кровати.
- Постой, не уходи так! Давай поговорим.
- Не надо. Я не могу уйти. Ты не можешь остаться. Это не имеет смысла. Ты и я… это просто не возможно.
- Джаред!
Не успел жонглёр подняться, как дверь за горбуном уже захлопнулась, а когда хромая, он добрался до неё, деревянная ручка не поддалась. Уходя, звонарь запер его. Специально или нечаянно – Дженсен не знал.
От любого другого он бы убежал, не стал бы сидеть, сложа руки, но тут уйти, значило бы бросить, а этого Дженсен не мог, пока не мог.

Выскочив из комнаты и хлопнув дверью, Джаред машинально задвинул и маленькую щеколду, которая оставалась со времён, когда отец настоятель не мог объяснить маленькому мальчишке, почему нельзя бегать по всему Собору, словно чрезмерно любопытному щенку.
- Нельзя и всё! Потом поймёшь, а пока сиди под замком и веди себе хорошо, – говорил тот, захлопывая двери.
Джаред не понимал тогда. Злился, обижался, порой даже плакал, свернувшись у дверей в комок.
Прошел не один год, прежде чем решения наставника стали для него ясны, и он осознал, почему нельзя. Это далось ему нелегко.

Вот и сейчас Дженсену лучше было не выходить, не попадаться на глаза монахам и прихожанам, но остаться на пару лишних минут и пояснить это Джаред не смог, сил не хватило. Трусливо хлопнув дверью, он убежал, как когда-то и его покровитель.
Выскочил лишь бы не видеть, не слышать, не сказать ещё хоть что-то, что и так вертелось на языке: глупое и обидное. А в голове билось и стучало мутное, болезненное, ломко хрустящее каменной пылью под пальцами: жонглёр уйдёт, не останется с ним, не упросить, не уговорить. Кончилось мимолётное счастье горбуна.
Смирись, дурак.
А ведь он уже столько себе напридумывал за эту ночь, во столько успел поверить.
Дурак и есть.
Дайте собаке кость, и она вообразит целого быка, захлёбываюсь слюной и урча над ценной добычей.
Только кость остаётся костью, сколько над нею ни трясись и ни мечтай.
Вот и ему следовало довольствоваться тем, что получил. Это и так было куда больше, чем представлялось в самых смелых мечтах.
Да только, разве можно остановить надежду и желание? Желание, близкое к голоду, который не насытить пустыми костями.
Можно или нет, но Джaрeду придётся. Удерживать жонглёра силой он не станет, просто не сможет. Уже одна чёртова щеколда не давала ему покоя, назойливо вертелась перед глазами, пока спускался по лестнице. Вернуться? Отпереть? Попробовать объяснить?
Но ноги сами собой несли его вниз.
Потом, всё потом, только не сейчас, когда ещё так больно.


- Джаред, - остановил его святой отец, стоило звонарю войти в общий коридор. – Не видел ли ты в стенах Собора чужака? В личных комнатах или, быть может, в старых ходах, которые ты так любишь?
- Чужака? – удивлённо переспросил горбун. – Откуда ему тут взяться?
- Сегодня к нам заходил староста гильдии торговцев. Он утверждает, что обокравший его человек скрылся в Соборе, и требует разрешения на обыск.
- Это невозможно! – испуганно воскликнул Джаред.
«Дженcен никакой не вор, а купец не имеет права требовать подобного!» - подумал он, однако святой отец воспринял его слова по-своему.
- Конечно, Собор никогда не согласится на подобное. Это неслыханно, впустить сюда ищеек. Хотя нам самим не помешает быть более осмотрительными, возможно, купец отчасти прав, и воришка мог проскользнуть мимо наших глаз.
- Не думаю, - протянул Джаред. – Но если я увижу кого-то, то дам Вам знать, святой отец.
- Хорошо, Джаред. Спасибо тебе, мой мальчик. У тебя всё в порядке?
- Да, святой отец.
- Тогда иди, и да хранит тебя Бог.
- Благодарю Вас, святой отец, - склонил голову Джаред, и не поднимал глаз, пока священник не ушел прочь.

Следующий час он помогал монахам по хозяйству,прислушиваясь к разговорам и сплетням о таинственном воришке, которого никто не видел, зато все старательно высматривали. Это настораживало, хоть Джаред и был уверен, что никому и в голову не придёт искать вора на верхушке башни в комнатах звонаря. Значит, пока Дженсен в безопасности, если, конечно, не попытается убежать в одиночку, но горбун надеялся на крепость старой дубовой двери. В своё время ему так и не удалось её расшатать…

***

[Сеш]

А Дженсен в это время смирно сидел в комнате Джареда и не пытался убежать, хотя пары найденных иголок ему хватило бы, чтоб подцепить щеколду и выбраться наружу.
Он ждал звонаря.
Их разговор нужно было закончить. Несмотря на всё сказанное, Дженсен не собирался так просто сдаваться и уходить. Вряд ли он смог бы хоть кому-то объяснить, почему жизнь этого странного парня так важна для него, но это было правдой, которую уже не дано было изменить.
И дело не в том, что Джаред спас ему жизнь, простая благодарность не задержала бы жонглёра в подобной клетке, нет, это было что-то большее. Что-то, чего он ещё не мог осознать.
Дженсен твёрдо решил, что не бросит Джареда одного в чёртовом Соборе, как бы тот ни любил этот тёмный угол. Бог Богом, но жизнь в холодных стенах приятна лишь монахам, а монахом горбун не был. Жонглёр чувствовал в нём кипучую и бьющую через край страсть, желание и жажду – всё это не под силу спрятать в каменном мешке. Нет. Рано или поздно Джаред поймёт это и сам. Уже понимал, раз рискнул выйти в город в день Дураков. Правда, тот раз оказался неудачным, но теперь с ним рядом Дженсен и он позаботится, чтобы всё было хорошо. Больше никто не обидит его друга.
Придя к такому решению, жонглёр удовлетворённо улыбнулся и спокойно улёгся на кровати. Синяки ещё побаливали, а матрац был так соблазнительно мягок. Удобно устроившись, словно сытый и ленивый кот, Дженсен принялся ждать, мысленно планируя, куда он первым делом отведёт Джареда, когда они наконец-то окажутся на свободе. За стенами собора был целый мир, с которым его надо было обязательно познакомить, и жонглёр собирался сделать это в самом лучшем виде!

***

Вот только между планами и реальностью лежала почти непреодолимая пропасть.

Прошла неделя, а они так и не поговорили. Дженсен пытался начать разговор, но Джаред раз за разом менял темы или вовсе замыкался в себе и старался избегать любых разговоров о внешнем мире и возможном уходе из Собора.
Вскоре жонглёр смирился с тем, что его попытки приносят им только лишнюю боль. А видеть Джареда потерянным и печальным ему совсем не хотелось.
Он отступил, хоть и не отказался от выбранного пути.
Сейчас Дженсен мог бы уже уйти: ушибы и ссадины почти не болели, купец бросил свои поиски, даже монахи перестали сплетничать о пропавшем воришке и решили, что всё это было глупыми слухами. Он мог бы вернуться в свою комнату, к своей работе, к людям и свободе, которой так не хватало среди каменных стен.
Тем не менее, каждое утро, собираясь проститься, он вечером снова ложился в их с Джаредом кровать. Шептал пожелания спокойных снов, когда звонарь обнимал его и уже привычным движением опускал голову на его плечо.
Даже себе Дженсен бы не признался, что ненавистная клетка стала для него чем-то тёплым и уютным. Дело было не в стенах и кровати, а в лице Джареда, который радовался каждому дню, что они проводят вместе, каждому вечеру, когда вместе засыпают, и каждому рассвету, что встречают под одним одеялом.
Жонглёр не хотел стирать с его лица эту радость. Да и он сам чувствовал себя как никогда хорошо и спокойно. Не надо было никого искать, тот, кто делал его счастливым, был рядом, только протяни руки и взлохмать растрёпанную чёлку, улыбнись и поймай чужую улыбку.
Глядя на звонаря, Дженсен видел его без прикрас - и тяжелый горб, сгибающий широкую спину, и перекошенное лицо, на котором даже самая нежная улыбка смотрелась как гротескная маска. Он видел, но не только это…
Он смотрел на него и замечал крепкие руки, по-мальчишески узкие бёдра, копну непокорных волос, мягкими волнами спадающую на шею, яркие отблески солнца в рысьих глазах.
Смотрел и, замирая от осознания невозможного, понимал, что чувствует к горбуну не только дружескую привязанность, а что-то намного большее, что никак не чаял найти в этих стенах.
Вот только как сказать об этом Джареду, он не знал.

Этот закат они встречали на вершине Собора. Звонарь позвал его с собой и теперь Дженсен мог наблюдать за поистине величественной картиной засыпающего солнца. С высоты башен им был виден весь город: черепичные стены, лабиринты улиц, фигурки торопливо снующих людей. Окрашенный закатным багрянцем, мир лежал у их ног, а к небу взлетали песни колоколов.
- Это похоже на сказку. Никогда не видел ничего подобного, - присев на каменный постамент, признался жонглёр. – Это место действительно волшебное.
- Всего лишь высота и колокола, - улыбнулся Джаред, отзванив последние ноты и, отпустив канаты, подошел ближе. – Волшебство оно вокруг.
- Наверно, но всё равно, я впервые готов признать, что тут красиво.
- Ты как птица, тебе не может не нравиться небо, - накидывая на его плечи свой плащ, заметил звонарь.
Он встал за спиной жонглёра, позволяя тому облокотится на свою грудь и, прищурившись, смотрел на красное солнце, пока перед глазами не замелькали пёстрые круги, словно мячи над головами зевак.
- Ты не скучаешь? – вырвалось у него.
- Немного, но это не то, без чего я не смог бы жить.
- А без чего бы не смог?
- Ещё недавно я сказал бы, что без свободы. Сейчас не знаю.
- Я не держу тебя. Хотел бы удержать, но не смогу.
- Я знаю. Я останусь ещё на пару дней. Мне надо подумать. О себе и…
«И о тебе», - мысленно закончил Дженсен, прижимаясь теснее, надеясь, что звонарь поймёт его без слов.
- Хорошо, - кивнул тот, широкие ладони крепче сжали плечи жонглёра. – Уже поздно. Пойдём дом… вниз?
- Пойдём.
Домой. Как бы он хотел, что бы у них был дом, их собственный маленький дом.

***

Однако, судьба распорядилась по-другому.

За день до того, как Дженсен решил уйти, и за час до того, как думал в последний раз попросить Джареда пойти вместе с ним, отец настоятель решил проведать своего воспитанника, который в последнее время почти не покидал своих комнат. Такое затворничество и без того одинокого подростка тревожило старика, и он был готов увидеть горбуна плачущим перед распятием или равнодушно лежащим в кровати. Чего он не ожидал, так это вида двух едва одетых парней, устроившихся на одной кровати.
Рука Дженсена рассеянно перебирала волосы Джареда, а тот поглаживал его по плечу. Ни один из них даже не оглянулся на едва слышный скрип двери, слишком увлечённые книгой, которую Джаред тихо читал своему другу.
Голос звонаря звучал мягко и неторопливо,словно каждой фразой он окутывал их в тёплый кокон безопасности и уюта, который разорвался в клочья, когда отец настоятель с пораженным криком шагнул в комнату.
- Джаред! Как ты посмел?
- Святой отец, - подскочив на кровати, забормотал звонарь. – Я… я…
- Ты! Что ты творишь?
- Не стоит так беспокоиться, - попытался отвлечь священника на себя Дженсен. – Если я Вам помешал, то могу сейчас же уйти.
- Нет! – дёрнулся Джаред, но жонглёр успокаивающе коснулся его плеча.
- Всё хорошо.
- Кто этот человек? – закричал священник, и парни испуганно переглянусь, понимая, что на его крики вот-вот сбегутся монахи, и тогда Дженсену уже не улизнуть.
- Это мой друг, - неуверенно начал звонарь.
- Друг? Как посмел ты привести чужого в стены Собора? Что он делает в твоей кровати? Джаред, неужто ты... – побледнев, отец настоятель присел на край стула. – Джаред, как же так? Это же грех! Неужели за все эти годы ты не понял, чего ждёт от тебя Бог?
- Святой отец, мы не сделали ничего дурного! Дженсен действительно мой друг, просто он не умеет читать. Я хотел поделиться с ним интересной историей.
- Дженсен, - задумчиво протянул старик, внимательнее вглядываясь в жонглёра. – Дженсен? Не так ли звали воришку, которого искал купец? Ты укрываешь вора, сын мой?!
- Нет, он не вор! Купец врёт! Это всё ложь, которую он придумал, чтобы принудить его. Вот кто настоящий грешник, святой отец. Пожалуйста, поверьте нам.
- Вот уж не думал, что ты так разочаруешь меня, Джаред.
- Святой отец, - кинулся к старику горбун, но тот с необычайной для своего возраста ловкостью отскочил в сторону и, прежде, чем Джаред сообразил, что к чему, оказался у дверей.
- Каждый грех должен быть наказан! Мы не можем допустить, чтоб было предано святое имя Собора. Эти стены не будут осквернены грехом!
- Святой отец!
Но священник уже захлопнул дверь. Скрипнула щеколда, и парни оказались заперты.
- Выпустите нас! Что Вы хотите сделать?!
- Он не откроет, - тихо отозвался с кровати Дженсен. – Не кричи, только хуже будет.
- Но что нам делать? Он узнал про тебя.
- Да, но вряд ли монахи придумают, что-то страшнее изгнания и отлучения от церкви, а для этого у них нет никаких доказательств какого-либо греха.
- Отец настоятель суров. А если он обратится к купцу?
- Этому дураку меня всё равно не удержать.
- Один раз у него почти получилось. Ты слишком самоуверен, Дженсен, - качнул головой Джаред.
- А ты слишком испуган. Не бойся, для начала я попробую открыть эту дверь, может, до остальных проблем и дело не дойдёт.
- Ты сможешь?
- Думаю, да.
Он действительно смог: через пару минут щеколда с тихим щелчком отскочила в сторону, и дверь удалось открыть.
- Видишь, всё не так уж и страшно, - улыбнулся жонглёр и высунулся, чтоб проверить, нет ли кого в коридоре. – Вроде, тихо.
Но тут кто-то ухватил его за шиворот и выволок наружу. Святой отец оказался умнее, и додумался поставить у дверей парочку крепких монахов для охраны.
- Пустите! – только и смог крикнуть Дженсен, когда дверь за ним снова захлопнулась. Джаред бросился вперёд и снова не успел.
- Дженсен!
- Ну, уж нет. Не хотите сидеть вместе, посидите раздельно, - донеслось до него из-за двери. - Марк, тащи воришку вниз, думаю, отец настоятель разберётся, куда его деть, а я посторожу нашего горбуна.
Джаред изо всех сил навалился на деревянную створку, но, судя по всему, дверь с той стороны подпёрли чем-то тяжелым и, сколько Джаред ни бился, у него не получалось выбраться.
- Дженсен! Как же так? - повторял он, раз за разом ударяя по крепким доскам и разбивая кулаки в кровь. – Дженсен.

Всего за пару минут он потерял всё.

***

[Сеш]

До самой последней минуты Дженсен был уверен: самое страшное, что его ждёт - это кулаки охранников купца или десяток плетей на площади, за Джареда он и вовсе был спокоен – не отвернутся же монахи от того, кто столько лет жил с ними под одной крышей.
Он ошибся дважды.
Сначала, недооценив мстительную натуру отвергнутого мужчины.
Затем, переоценив миролюбие монахов.
Ослеплённый жаждой мести, купец подкупил старосту города, посулив ему немало благ, если старик подтвердит его слова и обвинения: Дженсена - в воровстве, Джареда - в использовании магии. С чего чёртов купец решил приплести магию, жонглёр не знал, однако, это оказалось той виной, которую никто не смог бы оправдать. Звонарь был обречён.
И виноват в этом оказался Дженсен, ведь именно он, сам того не желая, подставил горбуна под удар. Спрятав его, тот разозлил купца, который не только не смирился с отказом, но и не собирался уступать кому-либо то, что считал своим. А Дженсена он уже давно зачислил в свои игрушки и то, что кукла отказывалась повиноваться, не играло роли.
Жонглёр страдал за свою гордость и упрямство, и собирался бороться до последнего, а если надо, то и заплатить за свою свободу ту цену, которую потребует судьба. Звонарь же ничем не заслужил уготованного ему наказания. И от мысли, что доброта и жалость горбуна будет оплачена его же кровью, Дженсен был готов бросаться на стены. Вот только толку от этого не было ни на грош.
Озвучив предстоящие им наказания – костёр для колдовского отродья и десяток плетей с последующими отработками у господина купца, коему следует возместить принесённый ущерб, для воришки – стражник ушел, оставляя жонглёра наедине со страхами и чувством вины.
С первой минуты тот понял, что будет представлять собой возмещение ущерба и как именно ему придётся отрабатывать, якобы украденные монеты, но не страх за себя не давал ему покоя. Куда больше мучила вина и страх за Джареда.
Неужели никто не заступится за них? Неужели позволят убить человека ни за что, сжечь живьём на потеху толпе?
Позволят, понимал он. Уже позволили и никто не защитит их теперь, когда вина без вины доказана и слова преступников не имеют цены.
И в этот раз он не ошибся.

***

На затянутом тучами вечернем небе не было видно ни одной звезды, даже месяц прятался где-то за крышами домов, только факелы освещали площадь перед собором, где в этот поздний час собралась многолюдная толпа, окружая, словно беспокойное море, невысокий деревянный помост, в центре которого возвышался костер.
Люди жались ближе, вытягивали шеи, пытаясь разглядеть привязанного к столбу человека, переговаривалась сотней голосов, смеялись и охали от ужаса.
Преступник был так ужасен и страшен на вид, что и сомнений не возникало – истинный колдун! Демон, спустившийся на землю в нечеловеческом обличии. Исчадие Ада, которому не место на земле.
Казнить урода! Сжечь!
Толпа была согласна с судьями и одинокий голос, взывающий к справедливости и милосердию, не мог её вразумить. Тем более, голос безродного воришки, которому сегодня так же предстояло наказание, правда, куда менее интересное и зрелищное – всего-то десяток ударов плетью, ни крови, ни криков, если только палач не возьмётся за тяжелый кнут, каждый удар которого распарывает кожу и плоть до кости. Но вряд ли, говорят, купец хочет, чтоб парень отработал украденное, а после такого кнута работник из него будет никудышный.
Жонглёр, теперь уже бывший любимец горожан, зря рвался из своих верёвок и рук стражников. Никто не слушал его слов, а палач между тем приготовил горящий факел, чтоб по первому же приказу поджечь пропитанную маслом солому у подножия костра.

***

- Теперь ты видишь, куда приводит гордыня, Дженсен? – усмехнулся купец, подходя ближе к жонглёру.
- Отпусти его, и я соглашусь на всё, - не отводя глаз от горбуна, прошептал тот.
- Нет, он умрёт, это не обсуждается, приговор вынесен, а вот ты ещё можешь спасти свою жалкую шкуру. Хоть раз подумай головой и не упрямься, я могу попросить сократить количество плетей.
- Да хоть насмерть меня забей! Его за что?
- За то, что посмел тронуть тебя. За то, что ему ты не отказал.
- Что?
- Отец настоятель был так любезен, что рассказал мне, в каком греховном виде нашел вас двоих. Ты оказался настолько дешевой шлюхой, что лёг под горбуна?
- Ничего не было.
- Да, конечно, - хмыкнул купец. – Пытаешься защитить своего любовничка. Он был так хорош? По виду и не скажешь, хотя, может, ты у нас любишь именно таких? Чтоб пострашней, а?
- А ведь ты прав, - согласился Дженсен, с кривой усмешкой глядя на округлившего глаза купца. – Люблю. Таких, как он, у которых есть сердце и которые сами могут любить.
- Как романтично, - скривившись, сплюнул мужчина.
- Тебе не понять.
- К чёрту разговоры, жонглёр. Ты согласен на моё предложение?
- Наверно, это покажется тебе ещё глупее, но лучше я умру с ним, чем буду твоей подстилкой, - бросил Дженсен и, вывернувшись из рук потерявшей бдительность стражи, взбежал на помост.
- А ну, стоять! Вы куда смотрели, разини?!
- Хотите убить невинного, жгите двоих! Вам ведь всё равно! - крикнул жонглёр толпе зевак и, не раздумывая, забрался на костёр, закинув связанные руки на шею горбунаю
- Дурак, что ты делаешь? – пораженно дёрнулся тот, пытаясь оттолкнуть Дженсена. - Уходи, ты мне не поможешь, пожалуйста, уходи!
- Нет.
- Я даю тебе последний шанс, Дженсен, - закричал купец, угрожающе махнув вырванным у палача факелом. - Признай свою вину и расплатись со мной или сгоришь. Никто не станет отговаривать тебя или оттаскивать прочь, я самолично подожгу тебя и это дьявольское отродье!
- Уходи. Я знаю, что ты не хочешь, но смерть это не выбор, - снова попытался упросить его Джаред. – У тебя всегда будет шанс убежать.
- Я не оставлю тебя одного, я обещал себе, что не брошу и не собираюсь нарушать обещание, - наклонившись и прижавшись лбом к его лбу, шепнул жонглёр, а потом обернулся к дрожащему от ярости купцу. – Хочешь жечь, жги. Я выбираю того, кого люблю.

[Сеш]

И поцеловал звонаря на глазах у всех.
Толпа пораженно ахнула и зашумела: "Околдован! Как же так?! Такого урода целует! Колдовство, как есть колдовство!"
А пока все кричали, магия и впрямь зашевелилась в глубине каменных стен Собора.
Колдовские обряды ведьмы Мэг годами наполняли эти стены магической силой. Каждая загубленная жизнь становилась их частью, каждый убитый ребёнок превращался в каменную гаргулью.
Единственным исключением до сих пор был Джаред. Застрявший между изуродованной жизнью и каменной смертью, он был обречён оставаться таким всегда, если только хоть кто-нибудь не счёл бы его уродство неважным и не полюбил бы. Давние слова стражника, нашедшего ребёнка и в ужасе решившего, что он должен умереть, на долгие годы определили его судьбу, теперь же, одним своим поцелуем, жонглёр перевернул чаши весов, и магия поспешила исправить то, что тянулось так долго – завершить превращение. Из двух жизней возвращая ему человеческую, ведь нашелся тот, чьё сердце не напугало его уродство.
Мелкой дрожью отозвались высокие башни, невидимые никем поднялись с полов облака вековой пыли, затрещал камень и зашевелились лапы неподвижных годами гаргулий. Магия, словно огромная волна, поднялась из глубин Собора, омыла его и сверкающим водопадом обрушилась вниз, на площадь, туда, где была её цель – сгорбленная фигурка, привязанная к столбу костра.
Если до этого горожане жадно льнули к помосту, то теперь, когда тело колдуна объяло яркое сияние, они испуганно шарахнулись прочь.
- Джаред? – испугался и Дженсен, но не отступил, а наоборот крепче сжал горбуна в объятьях, словно боясь, что тот исчезнет, растворится в сияющем свете.
Но звонарь не пропал. Лишь верёвки, связывающие его, истаяли, не выдержав магической силы, а сам Джаред вдруг выпрямился, потянулся куда-то вверх, высоко вскинув голову, словно увидел что-то на небе.
- Джаред! Что ты? – жонглёр не понимал, что происходит, почему вдруг ему пришлось подняться на цыпочки, чтобы дотянуться до шеи звонаря, который раньше был намного ниже его самого.
Это странное превращение пугало, но Джаред всё ещё был рядом и не похоже, чтоб ему было больно, наоборот, на освещённом золотистыми всполохами лице сияла не менее яркая улыбка, а крепкие руки звонаря, вдруг обнявшие Дженсена, лишь едва заметно дрожали.
- Мама, он как лягушка из сказки превратился, - стоило сиянию погаснуть, вдруг раздался среди пораженной тишины, детский голос. – Помнишь, та, которую принц поцеловал?
- Ты лягушка? – растерянно шепнул Дженсен, глядя на Джареда и едва узнавая его.
Тот вытянулся, расправил плечи, от уродующего его горба не осталось и следа, а лицо было чистым и красивым.
- А ты принц? – отозвался звонарь. – Это ведь действительно магия. Знать бы только чья?
- Мне всё равно, - улыбнулся жонглёр. – Пусть это будет просто чудо.
Они так и стояли на костре, словно забыв, где они, но никто из горожан не посмел бы теперь заговорить о казни. Никто, кроме купца.
- Не думайте, что я позволю вам избежать наказания! – не собирался сдаваться тот и, пока все растерянно смотрели на парней, бросил в костёр свой факел.
Пламя тотчас охватило солому и взметнулось ввысь, скрывая звонаря и жонглёра от людских глаз.
- Умрите, дьявольские бестии! Пусть огонь очистит вас от колдовства!
Никто не рискнул помочь им, даже, когда из-за завесы огня раздались отчаянные крики. И тогда помощь пришла со стороны тех, кто едва ли мог быть способен на милосердие.
Громкий скрежет и звериный вой раздался с неба, и со стен Собора сорвались горгульи. Каменные чудовища в полёте распахнули крылья и взмыли над площадью. Их тени заставили горожан с криками броситься бежать, а сами каменные монстры накинулись на горящий костёр, растаскивая солому и поленья. В начавшейся кутерьме никто не заметил, как перепуганный насмерть купец сломя голову кинулся вниз по шаткой деревянной лесенке и, оступившись, кубарем полетел через ступени. Возможно, он поднялся бы, но пролетающая мимо горгулья совершенно случайно задела его каменным крылом, и больше купец не шевелился.
А в это время на опустевшей площади остальные чудовища заканчивали уничтожать костёр, разбрасывая поленья и растоптывая пламя каменными лапами. Дженсен и Джаред испуганно жались друг к другу среди этого магического беспорядка, пока горгульи, завершив своё дело, снова не поднялись в небо. Парни наблюдали, как в сиянии выглянувшего из-за туч месяца они занимают свои места на стенах Собора, снова становясь неподвижными статуями.

- Думаешь, это тоже было чудо? – растерянно спросил Джаред и Дженсен молча кивнул, глядя на усеянную тлеющими угольками мостовую. – Целых три чуда за день, у меня до сих пор голова кругом.
- Три? – удивлённо спросил Дженсен.
- Ты стал моим первым чудом, - просто ответил Джаред и улыбнулся. – Как думаешь, нам повезёт ещё раз?
- Ты звонарь без колоколов, я жонглёр без мячей, но это не меняет того, кто мы есть, думаю, у судьбы найдётся местечко и для нас, в другом городе, в новой жизни.
- Пока ты рядом, я готов верить в то, что эта новая жизнь само по себе чудо.


Забившиеся по домам горожане всю ночь не решались высунуть носов из-под одеяла. А утром, выйдя на улицы, они не нашли в городе ни звонаря, ни жонглёра, ни каменных чудовищ и только Собор, как и прежде устремлялся башнями в небо, одним своим видом вселяя в сердца людей одновременно и страх, и надежду на чудо.

Сказочный КОНЕЦ

[casiopey]

Сеш, спасибо!!!!!!!!!!! Потрясающая сказка, получила море удовольствия))))))

[Дракон]

Чудесная, жизнеутверждающая и приятно рассказанная сказка. Спасибо за нее )

[brihida]

Спасибо чудная сказка. Сколько видела вариаций на тему Собора и всегда, в итоге ХЭ для кого угодно, но только не для горбуна, даже диснеевский мультфильм не удовлетворил меня в этом отношении. А здесь такая прелестная история

[Сеш]

casiopey, _Drakon_, brihida, спасибо, оч рада, что понравилось))

в итоге ХЭ для кого угодно, но только не для горбуна

это было главной причиной, почему решила написать)) он понравился мне больше всех и было чертовски обидно)

волшебная история

[=Alesssio=]

Ах, какая сказка! Чистый восторг, даже сердце замирало!Сеш, спасибо Вам огромное!!! И еще, у Вас такие Мумики очаровательные на авках, просто

[Mimus polyglottos @ sk]

такие чудеса случаются на Рождество и в таких вот историях, когда веришь в волшебство. Спасибо!!!!!

[Lay_leto]

Сеш, такая хорошая сказка! спасибо )))

[Alexxa_Im]

Сеш, спасибо за такую чудесную трактовку. Само произведение меня как-то удручало, а тут все по честному получилось. Нежная, добрая сказка и главное ХЭ именно для тех кто это заслужил, а то понаедет вечно принцев на белых конях... и тырят прекрасных Эсмиральд Дженсенов из-под носа. И иллюстрация ДавыдоФФ тоже очень понравилась.

И еще, у Вас такие Мумики очаровательные на авках, просто

Вот и мне тоже очень они приглянулись особенно где мумики летают на розовом фоне - такой кавай.

[Дио]

Сеш, спасибо! Большое сердечное СПАСИБО Вам! За то, что справедливость восторжествовала! Очень трогательная история)

[фаргофро]

Повторюсь, чудесная история! Будто с головой в сказку окунаешься. И нет сил оторваться!
Чудесные здесь Джеи, и Джаред со светлой, незапятнанной душой, и Дженсен-мечтатель с золотым сердцем

А арт, ыыыыыыыыыы, просто невероятный!

[LenaElansed]

спасибо. хорошая сказка

[morendo]

Очень красивая история получилась. И так здорово что ХЭ

[Ta-ni]

Здорово!!!!!!!!!!!!!!

[Сеш]

Всем боооольшое спасибо! мне действительно приятно, что история понравилась) это второй ретейлинг фильма, что я пишу и он совершенно отличается по форме от первого, поэтому оч волновалась))
Мррр

Отдельное мерси любителям Мумиков, я тоже питаю к ним весьма тёплые чувства))

[curiouser and curiouser]

Замечательная сказка и великолепный финал! Спасибо!

[Сеш]

**yana**, рада, что понравилось))

[Alushka*]

так невероятно трогательно, особенно финал...
Спасибо-спасибо-спасибо за такую потрясающую сказку!!!

[Сеш]

Alushka74, на здоровье))

[woof-woof]

Невероятная сказка! Какой же все-таки прекрасный, добрый и светлый Джаред У Дженсена потрясающая душа, умеет увидеть настоящую красоту. Очень здорово у них все сложилось
Момент с мячиками, который Джаред сделал для Дженсена, просто греет душу